– Спуск будет трудным, сердце мое, – тихо сказал он прильнувшей к нему девушке. – Но ты ничего не бойся. Крепко держись за меня, а я еще привяжу тебя веревкой, чтобы надежней было. И что бы ни случилось, молчи, чтобы твой крик не выдал нас. Ну, все, вперед. Помоги нам, Господи!

Янек встал на каменный подоконник и начал свой спуск. На прощание он горячо, но без слов, поблагодарил их верную помощницу Лореццу, поцеловав ей руку. Красавица была в полном восторге. Подумать только, она уже принимает знаки внимания, как знатная дама!

Спуск до карниза под замком оказался долгим и очень трудным. Но еще труднее был последний этап, когда спускались по скале. Разгулявшийся ветер раскачивал веревку, трепал одежду и волосы и грозно завывал. Где-то неподалеку уже громыхал гром, а вдали, за лесом, на западе вспыхивали редкие зарницы. Но Янек, сжав зубы, шаг за шагом продвигался по крутой скале, прижимая к себе драгоценную ношу и стараясь защитить любимую от возможных ударов. Те, что получал сам, он уже и не считал.

И вот, наконец, они достигли земли. Раймонд перехватил из рук Янека почти бесчувственную Ингуш, а Ласло принял в свои объятия его самого – рыцарь уже лишался последних сил. Кто-то из воинов подал условленный сигнал наверх, и к их ногам упали обе перерезанные веревки. Никаких следов в покинутом замке не осталось, а птичка из клетки улетела.

Наконец разразилась жуткая гроза, которая бушевала полночи. И еще целый день лил дождь, шумел в деревьях ветер и грозные тучи низко ползли над притихшей землей. Но путников это уже не пугало. По сравнению с тем, что грозило им в замке жестокосердного венгра, откройся только их тайна, это были мелочи. Они стремились уйти подальше от этой мрачной крепости на скале и, по возможности, не оставить следов. Разбушевавшаяся стихия им в этом помогала.

Глава 8

Зарницы грядущей войны

Мазовия, весна 1410 года

Обратная дорога показалась совсем легкой. Никто не знал, что задумал обманутый рыцарь Стефан Лаци после исчезновения своей пленницы, пытался ли он организовать погоню, и что сталось с любвеобильной дамой Лореццой. Но это, по правде говоря, никого и не волновало. Главным было то, что Ингуш Утренняя Зорька была с ними и что все они возвращались домой. Но все равно спокойнее на душе стало только тогда, когда дорога привела их на родную землю.

На всем пути через Малую Польшу они видели приготовления к войне. Как-то сразу стало понятно, что войны не избежать. Новый великий магистр ордена, человек весьма воинственный и безгранично уверенный в своих силах, рвался в бой. Ему хотелось как можно скорее разгромить поляков, литвинов и иже с ними, чтобы раскинулось вольно Тевтонское государство на землях этих и богатело, и набиралось мощи, чтобы весь мир склонился перед ним.

И теперь по всей польской земле слышался стук молотов и звон металла – ковались новые мечи, ножи, доспехи. Селяне готовили острые рогатины, насаженные на деревянные рукоятки ножи и огромные дубины. Над землей стлался запах дыма и коптящегося мяса – заготавливалась провизия для большой армии. Повсюду ржали кони, собираемые в табуны. Люди готовили места сбора для отдельных отрядов, которые должны были объединяться в хоругви.

В Мазовии увидели ту же картину. И здесь люди готовились к войне. Оба мазовецких князя собирали свои хоругви. Князь Януш и не колебался никогда в принятии решения, а князь Земовит только теперь встал на сторону короля, но встал твердо и сына своего готовил к великому сражению. Что битва будет трудной и жестокой, не сомневался никто. Но дальше жить под угрозой полного захвата коварными тевтонцами было нельзя. «Или мы их, или они нас, – говорили везде, – рядом нам уже тесно».

Когда отряд польских рыцарей достиг, наконец, Варшавы, их радостно встретили в княжеском замке, как великих победителей приняли. Княгиня Анна Данута была счастлива обнять панну Ингулю, вернувшуюся невредимой. Ее отец вот уже неделю как возвратился из ратного похода. Узнав про обрушившееся на него несчастье, он сразу сдал. Как привидение бродил он по княжескому замку и все рвался в далекую Венгрию – неизвестно куда, но вызволить любимую дочь. Княгиня не уставала утешать и уговаривать его.

– Остыньте, пан Пешек, дайте себе хоть немного отдыха, – просила она. – Ведь отменный воин поехал за нашей панночкой. Он слово рыцарское дал, что вернет ее домой либо голову сложит в чужой земле. Но не таков он, рыцарь Янек из Збыховца, чтобы дать так просто себя убить. И еще я слышала, будто бургундский рыцарь, тот, что осел в Ягелонце, тоже поехал с ним. А вдвоем они – большая сила. Да и оруженосец пана Янека, я знаю, венгр. Он доведет их до нужного места. А вы что же? Где искать будете? С кем воевать?

Пан Пешек соглашался, что самому ему дороги не найти и дочь не отыскать. Но сердце старого воина болело, и не было ему покоя.

Теперь, увидев дочь живой и веселой, он вдруг залился слезами – долго копившаяся в груди боль покидала его. Он обнял дочь свою, прижал к себе, а другую руку протянул Янеку. Тот приблизился и встал перед великим воином.

– Я в большом долгу перед тобой, рыцарь Янек из Збыховца, – взволнованно сказал он, – в долгу неоплатном. Ты дочь мне вернул. Проси чего хочешь, все тебе отдам за радость эту.

– Ваша радость и моя радость тоже, – ответил на это Янек. – А просить я буду руки дочери вашей, поскольку люблю ее больше жизни.

И он упал на колени перед старым воином и прижался губами к руке его. Глаза пана Пешека потеплели.

– Встань, сынок, и дай мне обнять тебя, – сказал дрожащим от нахлынувших чувств голосом.

А потом обнял их обоих, прижал к себе и долго стоял так в полной тишине. Вокруг было множество людей, но никто не решался даже шевельнуться, чтобы не разрушить сказочной красоты этой минуты. Сам же пан Пешек и опомнился первым.

– Великая радость пришла ко мне, – сказал, обращаясь уже ко всем собравшимся, – обрел я в один час и дочь свою, потерянную было, и сына доброго, рыцаря отменного. Порадуйтесь за меня, люди. А я возблагодарю Господа нашего за милость эту великую и много служб закажу.

Тут поднялся шум, послышались радостные возгласы, слова поздравления, добрые пожелания молодым. Княгиня сидела счастливая и плакала, не скрывая слез радости. Князь взглянул на нее, улыбнулся и громко оповестил:

– А теперь пиром великим отпразднуем это доброе дело. Война пока подождет. Сегодня радоваться будем и молодых поздравлять.

Пир действительно удался на славу. Люди, забыв о грядущих битвах, от души радовались, глядя на двух счастливых молодых людей и довольного пана Пешека. Все веселились так, будто и не наползала на их страну черная туча грядущей войны, будто мирное солнце осияло их своим благословенным светом. Так уж устроен человек. Счастье и радость, пусть и короткие, нужны ему как глоток свежего воздуха.

Через два дня молодые отбывали в поместье Янека – в Збыховец. Ехали, как обычно, через Ягелонец. Раймонд де Клер не мог отпустить друга без еще одного праздника, пусть не такого пышного и многолюдного, но зато со столь любимым им бургундским вином. А главное – в кругу близких людей.

Пожалуй, больше всех этому рад был оруженосец Янека Ласло. Ему часто вспоминались голубые глаза Данельки, ее милая улыбка. Назвать бы ее своей! Но как, как это сделать?

Янек же, счастливый своим желанным браком, размышляя обо всем, что произошло, решил, что должен отблагодарить Ласло. Ведь именно он привел их в замок злокозненного венгерского господаря, именно он помог спасти Ингуш. Во всяком случае, его вклад в это трудное дело был велик. И рыцарь завел со своим оруженосцем разговор.

– Я очень признателен тебе, Ласло, за ту помощь, что ты оказал мне в спасении моей любимой, – начал он. – Я хочу достойно отблагодарить тебя за это. И готов отпустить и посодействовать тому, чтобы возвести тебя в рыцарское достоинство. Разве не об этом твои мечты?

– Ваша доброта тронула меня, пан, – улыбнулся в ответ Ласло, – это очень щедрое предложение. Но для меня гораздо большей радостью будет остаться с вами, получив в свое владение маленький клочок земли. Я тоже хочу жениться на девушке, которая мне мила. Хочу иметь свой дом и детей. Хочу семейного тепла и счастья.